НАДЗИРАТЬ И НАКАЗЫВАТЬ. РОЖДЕНИЕ ТЮРЬМЫ

(*Surveiller et punir*. Paris, 1975) работа Фуко . Начиная книгу с описания публичной казни некоего Дамьена, покушавшегося на Людовика XV (1757), а также воспроизводя распорядок дня для Парижского дома малолетних заключенных (1838), Фуко приходит к выводу о том, что в течение менее века (середина 18 первая треть 19 в.) произошло *исчезновение публичных казней с применением пыток*: *за несколько десятилетий исчезло казнимое, пытаемое, расчленяемое тело, символически клеймимое в лицо или плечо, выставляемое на публичное обозрение живым или мертвым. Исчезло тело как главная мишень судебно-уголовной репрессии*. В итоге, по мысли Фуко, *наказание постепенно становится наиболее скрытой частью уголовной процедуры*; *из наказания исключается театрализация страдания*. Наказание переходит из области *едва ли не повседневного восприятия* в сферу *абстрактного сознания*: правосудие больше не берет на себя публично ответственность за насилие, связанное с его отправлением. По Фуко, *техника исправления вытесняет в наказании собственно искупление содеянного зла и освобождает судей от презренного карательного ремесла*. Происходит ослабление власти над телом человека; *тело служит теперь своего рода орудием или посредником: если на него воздействуют тюремным заключением или принудительным трудом, то единственно для того, чтобы лишить индивида свободы, которая считается его правом и собственностью [...] На смену палачу, этому прямому анатому страдания, приходит целая армия специалистов: надзиратели, врачи, тюремные священники, психиатры, психологи, воспитатели*. На что же направлена в настоящее время (и по сей день) система исполнения наказаний? вопрошает Фуко и сам отвечает, цитируя Мабли: *Наказание, скажем так, должно поражать скорее душу, чем тело*. *Преступление и проступок* как объект судебно-уголовной практики глубоко изменилось: судят юридические объекты, определенные в Кодексе, но, согласно Фуко, *судят также страсти, инстинкты, аномалии, физические недостатки, неприспособленность, последствия воздействия среды или наследственности; наказывают акты агрессии, но через них и агрессивность; ...убийства, но также влечения и желания*. Общество таким образом начало судить уже не преступления, а *душу* преступников, в структуру судопроизводства и вынесения судебного приговора *внедрился целый комплекс оценочных, диагностических, прогностических и нормативных суждений о преступном индивиде*. (С точки зрения Фуко, *душа в ее исторической реальности... порождается процедурами наказания, надзора и принуждения*.) Как подчеркивает Фуко, под возросшей мягкостью наказания можно уловить смещение точки его приложения, а вследствие этого *целое поле новых объектов, новый режим истины и множество ролей, дотоле небывалых в отправлении уголовного правосудия. Знание, методы, *научные* дискурсы формируются и постепенно переплетаются с практикой власти наказывать*. Цель *Н.и Н.*, по формулировке самого Фуко, *сравнительная история современной души и новой власти судить, генеалогия нынешнего научно-судебного единства, в котором власть наказывать находит себе основания, обоснование и правила, благодаря которым она расширяет свои воздействия и маскирует свое чрезмерное своеобразие*. В этом контексте Фуко формулирует четыре *основных правила* своего исследования: 1) Наказание необходимо рассматривать как сложную общественную функцию. 2) Карательные методы суть техники, обладающие собственной спецификой в более общем поле прочих методов отправления власти; наказание таким образом выступает определенной политической тактикой. 3) История уголовного права и история гуманитарных наук имеют общую *эпистемолого-юридическую* матрицу; технология власти должна быть положена в основу как гуманизации уголовного права, так и познания человека. 4) Появление *души* в сфере уголовного правосудия, сопряженное с внедрением в судебную практику корпуса *научного* знания, есть следствие преобразования способа захвата тела как такового отношениями власти. Как отмечает Фуко, в современных обществах карательные системы должны быть вписаны в определенную *политическую экономию* тела. Тело захватывается отношениями власти и господства главным образом как производительная сила, но оно становится полезной силой только в том случае, если является одновременно телом производительным и телом подчиненным. По Фуко, *возможно *знание* тела, отличающееся от знания его функционирования, и возможно овладение его силами, представляющее собой нечто большее, нежели способность их покорить: знание и овладение, образующие то, что можно назвать политической технологией тела*. Призывая анализировать *микрофизику власти*, Фуко постулирует, что власть это стратегия, а не достояние, это *механизмы, маневры, тактики, техники, действия*. Это *сеть неизменно напряженных, активных отношений*, а не *привилегия, которой можно обладать*. Это *совокупное воздействие стратегических позиций* господствующего класса. Отношения власти у Фуко *не локализуются в отношениях между государством и гражданами*, для них характерна *непрерывность*, они *выражаются в бесчисленных точках столкновения и очагах нестабильности, каждый из которых несет в себе опасность... временного изменения соотношения сил*. При этом особо важно, по мысли Фуко, то, что: а) власть производит знание; б) власть и знание непосредственно предполагают друг друга; в) нет ни отношения власти без соответствующего образования области знания, ни знания, которое не предполагает и вместе с тем не образует отношений власти. С точки зрения Фуко, *познающий субъект, познаваемые объекты и модальности познания представляют собой проявления этих фундаментальных импликаций отношения *власть знание* и их исторических трансформаций... Полезное для власти или противящееся ей знание производится не деятельностью познающего субъекта, но властью знанием, процессами и борьбой, пронизывающими и образующими это отношение, которое определяет формы и возможные области знания*. Результатом такого подхода выступает, по мысли Фуко, отказ (применительно к проблематизациям власти) от оппозиции *насилие идеология*, от метафоры собственности, от модели познания, где главную роль исполняет *заинтересованный* или *незаинтересованный*, *корыстный* либо *бескорыстный* субъект. *Реальная и нетелесная* душа, порожденная карательными практиками современного общества суть *механизм, посредством которого отношения власти порождают возможное знание, а знание распространяет и укрепляет воздействия власти*. Как подчеркивает Фуко, из этой *реальности-денотата* были определенным образом отстроены соответствующие *области анализа (такие, как психика, субъективность, личность, сознание и т.п.)*; основываясь на ней, были возведены *научные методы и дискурсы*, предъявлены *моральные требования гуманизма*. При этом, согласно Фуко, *человек* не был замещен *душой*: *душа есть следствие и инструмент политической анатомии; душа тюрьма тела*. Исследуя процедуры пыток, длительное время характерные для следственных действий и публичных казней, Фуко отмечает, что пытка *обнаруживала истину и демонстрировала действие власти, обеспечивала связь письменного с устным, тайного с публичным, процедуры расследования с операцией признания*. Как утверждает Фуко, отношение *истина власть* остается *в центре всех карательных механизмов и сохраняется даже в современной уголовно-судебной практике но совсем в другой форме и с совершенно иными последствиями*. Комментируя стремление идеологов Просвещения посредством осуждения особой жестокости публичных казней очертить *законную границу власти карать*, Фуко подчеркивает: *Человек... становится также человеком-мерой: не вещей, но власти*. Как *замечательное стратегическое совпадение* обозначается в *Н.и Н.* то обстоятельство, что *прежде чем сформулировать принципы нового наказания, реформаторы ставили в упрек традиционному правосудию именно чрезмерность наказаний, но чрезмерность, которая связана больше с отсутствием правил, чем со злоупотреблением властью наказывать*. Целью судебно-правовой реформы в этот период выступала, согласно Фуко, новая *экономия власти* наказывать, ее лучшее распределение *чтобы она не была ни чрезмерно сконцентрирована в нескольких привилегированных точках, ни слишком разделена между противостоящими друг другу инстанциями, но распределялась по однородным кругам, могла действовать повсюду и непрерывно, вплоть до мельчайшей частицы социального тела*. Необходимо было *увеличить эффективность власти при снижении ее экономической и политической себестоимости*. В целом, с точки зрения Фуко, содержанием судебно-уголовной реформы Нового времени явилось следующее: *сделать наказание и уголовное преследование противозаконностей упорядоченной регулярной функцией, сопротяженной с обществом; не наказывать меньше, но наказывать лучше; может быть, наказывать менее строго, но для того чтобы наказывать более равно, универсально и неизбежно; глубже внедрить власть наказывать в тело общества*. Реформа уголовного права, как фиксируется в *Н.и Н.*, возникла на стыке борьбы со сверхвластью суверена и с инфравластью противозаконностей, право на которые завоевано или терпится*. Тем самым система уголовных наказаний стала рассматриваться как *механизм, призванный дифференцированно управлять противозаконностями, а не уничтожить их все*. Должна была сложиться ситуация, когда враг всего общества преступник участвует в применяемом к нему наказании. Уголовное наказание оказывалось в этом смысле *общественной функцией, сопротяженной со всем телом общества и с каждым его элементом*. Фуко формулирует несколько главных правил, на которых отныне основывалась *семиотическая техника власти наказывать*: 1) правило минимального количества: с идеей преступления связывалась идея скорее невыгоды, нежели выгоды; 2) правило достаточной идеальности: сердцевину наказания должно составлять не столько действительное ощущение боли, сколько идея боли *боль* от идеи *боли*; 3) правило побочных эффектов: наказание должно оказывать наибольшее воздействие на тех, кто еще не совершил проступка; 4) правило абсолютной достоверности: мысль о всяком преступлении и ожидаемой от него выгоды должна быть необходимо и неразрывно связана с мыслью о наказании и его результате законы должны быть абсолютно ясными и доступными каждому; 5) правило общей истины: верификация преступлений должна подчиняться критериям, общим для всякой истины отсюда, в частности, идея *презумпции невиновности* научное доказательство, свидетельства органов чувств и здравый смысл в комплексе должны формировать *глубинное убеждение* судьи; 6) правило оптимальной спецификации: необходима исчерпывающе ясная кодификация преступлений и наказаний при конечной ее цели в виде индивидуализации (особо жесткое наказание рецидивистов как осуществивших намерения очевидно преступной собственной воли). Фуко обращает особое внимание на следующее: в начале 19 в. *...в течение очень краткого времени тюремное заключение стало основной формой наказания... различные формы тюремного заключения занимают почти все поле возможных наказаний между смертной казнью и штрафами*. Воспоследовавшая в процессе судебно-правовой реформы детализация жизни и быта заключенных в тюрьме означала технику исправления, направленную на формирование покорного субъекта, подчиненного власти, которая *постоянно отправляется вокруг него и над ним и которой он должен позволить автоматически действовать в себе самом*. (Речь, по мысли Фуко, уже не шла о восстановлении оступившегося *юридического субъекта общественного договора*.) Из трех способов организации *власти наказывать* а) церемониале власти суверена с публичными пытками и казнями, б) определение и восстановление *оступившихся* субъектов как субъектов права посредством использования систем кодированных представлений и в) института тюрьмы возобладал последний. (По оценке Фуко: было отдано предпочтение не *пытаемому телу*, не *душе и ее манипулируемым представлениям*, но *муштруемому телу*.) Начали доминировать техники принуждения индивидов, методы телесной муштры, оставляющей в поведении следы в виде привычек. Фуко задает вопрос: *Как принудительная, телесная, обособленная и тайная модель власти наказывать сменила репрезентативную, сценическую, означающую, публичную, коллективную модель? Почему физическое отправление наказания (не пытка) заменило вместе с тюрьмой, служащей его институциональной опорой, социальную игру знаков наказания и распространяющее их многословное празднество?* По мысли Фуко, в классический век произошло *открытие тела как объекта и мишени власти*. Но уже в 17-18 вв. общими формулами господства стали *дисциплины* методы, делающие возможными детальнейший контроль над действиями тела, постоянное подчинение его сил, навязывание последним отношений послушания полезности. Дисциплина /естественно Фуко имеет в виду и производственную дисциплину. А.Г./ продуцирует *послушные* тела: она увеличивает силы тела (с точки зрения экономической полезности) и уменьшает те же силы (с точки зрения политического послушания). Как пишет Фуко, *въедливое изучение детали и одновременно политический учет мелочей, служащих для контроля над людьми и их использования, проходят через весь классический век, несут с собой целую совокупность техник, целый корпус методов и знаний, описаний, рецептов и данных. И из этих пустяков, несомненно, родился человек современного гуманизма*. Прежде всего, согласно Фуко, дисциплина связана с *распределением индивидов в пространстве*. Используются следующие методы: а) отгораживание, при этом *клеточное* (*каждому индивиду отводится свое место, каждому месту свой индивид*); б) функциональное размещение; в) организация пространства по рядам и т.д. Дисциплина устанавливает *контроль над деятельностью* посредством: а) распределения рабочего времени; б) детализации действий во времени; в) корреляции тела и жеста например, оптимальная поза ученика за партой; г) уяснения связи между телом и объектом действий например, оружейные приемы; д) исчерпывающего использования рабочего времени и т.д. Согласно Фуко, *посредством этой техники подчинения начинает образовываться новый объект... Становясь мишенью новых механизмов власти, тело подлежит новым формам познания. Это скорее тело упражнения, чем умозрительной физики*. В рамках разработки указанных контролирующих и дисциплинирующих упражнений происходило освоение властью процедур суммирования и капитализации времени. Как пишет Фуко, обнаруживаются: *линейное время, моменты которого присоединяются друг к другу и которое направлено к устойчивой конечной точке (время *эволюции*)*; *социальное время серийного, направленного и кумулятивного типа: открытие эволюции как *прогресса*... Макрои микрофизика власти сделали возможным... органическое вхождение временного, единого, непрерывного, кумулятивного измерения в отправление контроля и практики подчинений*. Один из центральных выводов *Н.и Н.* следующий: *Власть в иерархизированном надзоре дисциплин не вещь, которой можно обладать, она не передается как свойство; она действует как механизм... Благодаря методам надзора *физика* власти господство над телом осуществляется по законам оптики и механики, по правилам игры пространств, линий... и не прибегает, по крайней мере в принципе, к чрезмерности, силе или насилию*. Искусство наказывать в режиме дисциплинарной власти, по мысли Фуко, не направлено на репрессию. Оно: 1) соотносит действия и успехи индивида с неким целым; 2) отличает индивидов друг от друга; 3) выстраивает их в иерархическом порядке; 4) устанавливает таким образом степень соответствия тому, что должно достигнуть; 5) определяет внешнюю границу ненормального. Оно нормализует. Через дисциплины проявляется власть Нормы. Она, по Фуко, присоединилась к ранее существовавшим властям: Закона, Слова и Текста, Традиции. Важнейшей формой осуществления дисциплин выступает экзамен сочетание *надзирающей иерархии и нормализующей санкции*. Он, в частности, *вводит индивидуальность в документальное поле*; *превращает каждого индивида в конкретный *случай*; *находится в центре процедур, образующих индивида как проявление и объект власти, как проявление и объект знания*. Фуко формулирует важный момент: в дисциплинарном режиме *индивидуализация* является нисходящей: чем более анонимной и функциональной становится власть, тем больше индивидуализируются те, над кем она отправляется. В системе дисциплины ребенок индивидуализируется больше, чем взрослый, больной больше, чем здоровый, сумасшедший и преступник больше, чем нормальный и законопослушный. Если надо индивидуализировать здорового, нормального и законопослушного взрослого, всегда спрашивают: много ли осталось в нем от ребенка, какое тайное безумие несет в себе, какое серьезное преступление мечтал совершить. Как утверждает Фуко, *все науки, формы анализа и практики, имеющие в своем названии корень *психо*, происходят из этого исторического переворачивания процедур индивидуализации. Момент перехода от историко-ритуальных механизмов формирования индивидуальности к научно-дисциплинарным механизмам, когда нормальное взяло верх над наследственным, а измерение над статусом (заменив тем самым индивидуальность человека, которого помнят, индивидуальностью человека исчисляемого), момент, когда стали возможны науки о человеке, есть момент, когда были осуществлены новая технология власти и новая политическая анатомия тела*. (Вездесущность власти, согласно Фуко, проистекает не из того, что она охватываает все и вся, а фундирована тем, что она исходит отовсюду. Фуко отмечал: *Мне кажется, что под властью нужно понимать прежде всего множественность отношений силы, имманентных области, в которой они осуществляются и являющихся составной частью ее устройства...*. Много позже Фуко предложил отличать три аспекта власти: власть как стратегические игры между свободными людьми; власть как состояния господства подчинения; власть как техники властвования, пронизывающие два указанных.) Идеи *Н.и Н.* привлекли пристальное внимание современников: одной из наиболее глубоких попыток их анализа выступил раздел *Новый картограф* книги Делеза *Фуко* *Фуко* (Делез). А.А. Грицанов